РАБОВ В РАЙ НЕ ПУСКАЮТ 

Часть 1

Вместо предисловия

Российская Федерация начала полномасштабную войну против моей страны Украины и вместо запланированых трёх дней, которые ей были нужны для победы уже больше ста дней, отправляя  200й груз, топчется на одном месте. И в отместку за сопротивление мой родной город, в котором я родился и прожил большую часть своей жизни, осадили и штурмуют потомки советского народа победителя, того самого народа который, по словам их обнулённого президента, в одиночку победил во время второй мировой войны, коричневую чуму фашизма.

Потомкам промыли мозги российские пропагандисты и те поверили в то, что в Украине живут укрофашисты-нацисты и бандеровцы, люди которые «предав» подвиг своих отцов и дедов, живя в независимом государстве, не рвутся назад в Советский Союз, который, якобы, пытается восстановить Путин со своими олигархами, а идут своей дорогой, в Европейский Союз. Искренне поверили или не искренне, но пошли наёмниками и контрактниками, воевать в Украину — за деньги, заводы, фабрики, вилы и яхты своих российских олигархов. Сейчас, по их понятиям, это и есть та Родина, которую нужно защищать в Украине, убивая, грабя и насилуя мирных украинцев. Как написал мой бывший сослуживец:"...нам не нужна территория Украины с населением!"  Вот они её и зачищают от украинцев и русских проживающих в Украине. Тот кто верит, что его пришли защищать - тот либо идио, либо непроходимо глуп. Оккупантам нужна только украинская земля и всё то, что на ней построили украинцы.

Сирена продолжает выть и я писатель-миротворец, художник-баталист, инвалид СА, русский человек, потомок старинного дворянского рода Дурново, преодолевая тошноту и периодически накатывающиеся волны страха (не боится бомбёжек только идиот) уже не пытаюсь анализировать создавшуюся ситуацию, в которой два славянских народа, схлестнувшись в братоубийственной войне, убивают друг друга, а   просто  пишу свои статьи для истории. 

О мире и взаимопонимании я писал последние девять лет, призывая людей одуматься и сесть за стол переговоров. Меня не услышали. Теперь в воздухе висит густой дым и вой сирен воздушной тревоги - на улицах Киева, столицы Украины, горят и рушатся дома, а в горящих танках и бэтээрах гибнут молодые российские солдаты которых, выжившие из ума и обезумевшие от страха кремлёвские старцы, во имя каких-то своих шкурных интересов — погнали пушечным мясом в Украину — убивать ни в чем неповинных украинцев, среди которых у них имелись когда-то родственники и друзья. Теперь почти все украинцы люто ненавидят россиян, поддерживающих войну в Украине. Для нас все россияне стали врагами, такими же как те убийцы и насильники, военные преступники, рашисты, которые бомбят наши мирные украинские города и убивают украинцев. 

Но постепенно правда побеждает и некоторые российские солдаты, видя что кроме перспективы сгореть заживо в танке, им ничего в Украине не светит, бросают свою военную технику и сдаются в плен. Таких немного, другие, которых большинство, обстреливая из Градов, пушек и Ураганов дома мирных жителей, больницы и детские дома, пытаються посеять панику среди мирных жителей Украины. И это им хорошо удаётся. Если мирным людям на голову падают бомбы и ракеты, то невозможно сидя в подвале или метро оставаться спокойным и уравновешенным.

Многие женщины с детьми срываются со своих насиженных мест и проклиная оккупантов выезжают за границу.

Большинство украинские мужчины возвращаются с европейских заработков и идут воевать в тероборону, помогая закалённым в боях воинам ЗСУ уничтожать влезшего в нашу страну агрессора. Многие артисты и музыканты сменили на время своё творческое амплуа и взяв в руки оружие воюют с оккупантами, другие волонтёрят и помогают ЗСУ материально.

Моя семья выехала в Европу и будет там помогать нашей армии, а я остался в Украине- волонтёрю и в свободное время   описываю всё то, что здесь  происходит. Это не просто трагедия - это геноцид украинского народа.

Сегодня весенним утром, когда природа оживает после долгой зимы, над моим домом пролетело на гиперзвуковой скорости две крылатые ракеты, выпущенные из фашистско-рашистских вертолётов или самолетов. Кто там их разберёт из чего их запускают «освободители», я не особо силён в авиации. Вообще-то в этот день, по нашему мирному городу было выпущено четыре крылатые ракеты, но две из них нашим зенитчикам из ПВО удалось сбить, а две снаряженные кассетными бомбами, которые запрещены к применению во всем мире, упали в жилом квартале. Дома мирных жителей и школа вспыхнули, как копны с пересохшим сеном. Жители и дети живыми горящими факелами выпрыгивали из окон. Кого-то удалось потушить и спасти, другие сгорели заживо.

Жалко их, но... жестокие и суровые будни войны — кто-то погибает, а кто-то удачно приземлившись и сытно поужинав, нарисовав на фюзеляже несколько звёздочек, подаёт рапорт вышестоящему командованию о том, что бомбардировка города прошла удачно и ждёт свою заслуженную награду за свой ратный «подвиг».

Но не в этот раз. Удачной посадки не случилось. Зенитчики ПВО сбили в тот день один беспилотник, три вертолёта и один самолёт. Если бы они их не сбили, то жертв и разрушений было бы гораздо больше.

Лётчики выпрыгнули с парашютами в надежды спасти свои жизни... убийцы мирных людей рашисты, тоже, как и все нормальные люди, хотят жить и у них наверное, есть дети, которым они дарят подарки, а на ночь читают сказки. Почему-то убийцы все сентиментальны — любят своих детей и животных.

Но спастись им не удалось, случилась накладка, нашла коса на камень, те люди которые должны были встречать их, как освободителей цветами, а девушки с криком:" Я хочу иметь от тебя ребёнка" с раздвинутыми ногами, падать перед ними на землю, этого не сделали — они забили их камнями насмерть.

Когда кто-то сеет с неба смерть — благодарности ему не стоит ждать, как и милосердия. Око за око...

Никто больше телешоу с лётчиками не снимает, никому уже не интересны их лживые раскаяния и басни о том, что они не знали, что бомбят мирные города. Пилоты прекрасно знают в чьем небе они летают и чьи города они бомбят. Так же как хорошо знают об этом и солдаты, которые в плену, наматывая сопли на кулак, рассказывают заученную легенду о том, что их обманули, сказав, что они едут на учения, а их батальон заблудился и они случайно попали на территорию чужой страны и пользуясь случаем — грабили, убивали и насиловали. Случайно получилось — не устояли перед соблазном. Они больше не будут. Надо понять, простить и отпустить их к своим к мамам, которые волнуются за своих сыновей и которые не знают и не понимают, чем занимаются их сыновья в чужой стране. Знают, только их жены, которые разрешаюи своим мужьям насиловать украинок и грабить их дома.

Имея в руках автомат и власть над мирными жителями — тяжело устоять перед соблазном кого-то ограбить и изнасиловать. Соблазн велик. Надо смотреть правде в глаза — на войне убивают и грабят и с той, и с другой стороны. Власть, безнаказанность и вседозволенность развращают, превращают солдат в извергов и садистов. Всё зависит от командиров — сумеют они вовремя остановить своих подчиненных или сами примут участие в убийствах и грабежах. Как это было в украинских городах Буче, Ирпене, Мариуполе, где рашистские фашисты пытали и убили тысячи ни в чем неповинных людей...

Многим командирам в гражданскую и вторую мировую войны удавалось пресечь мародёрство на корню. Даже в самостийных отрядах батьки Махно, после того, как он в Екатеринославле расстрелял несколько мародёров, грабежи и убийства мирных жителей прекратились. Но это встречается довольно редко, в современной российской армии — никогда. Армия насильников, убийц и мародеров, без совести и воинской чести, которая обречена на поражение.

Это надо понимать — в Украине идёт война на уничтожение или мы украинцы и европейцы свернём шею рашистской гадине как, в своё время, наши отцы и деды свернули шею фашизму или рашистские оккупанты уничтожат нас и разграбя наши дома, заберут нашу землю со всем имуществом. Поэтому нам надо биться до конца и сдаваться в плен не имеет никакого смысла. Поражение — это рабство и смерть.
Горе побежденным.

ЧАСТЬ 1

Ночь. Киев. Воет, выматывая нервы, сирены воздушной тревоги оповещая об очередном воздушном налёте. Где-то неподалёку слышится стрельба и гремят взрывы. Если закрыть глаза, то создаётся илюзия, что я переместился во времени и опять нахожусь в 70х годах прошлого века на боевой службе в Сирии. Но только в этот раз меня на моей украинской земле, бомбят не израильские Фантомы, а российские самолёты, пилоты которых прилетели к нам денационализировать и демилитаризировать мифических нацистов...

Меня долго выкапывали из-под руин рухнувшего дома. Вернее будет сказать — сколько времени разбирали завал я точно не знал, потому как был в бессознательном состоянии. Пришел я в себя, только тогда, когда услышал стук отбойных молотков и чьи-то глухие голоса.

Говорили на незнакомом мне языке, который был чем-то похож на немецкий, который я учил в школе. Учил, учил, но так и не осилил, за что и был благополучно не аттестованным выпущен во взрослую жизнь. Но это не помешало мне поступить в Московский заочный университет искусств и получить диплом учителя рисования.

Диплом я получил, но учителем так и не стал, погиб во мне педагог Макаренко в погоне за наживой...засосала торговля. Я последовал совету одного ловкого и пронырливого неплохо устроившегося в жизни человека, который сказал возмущенным маленькой зарплатой педагогам: «Если вас не устраивает ваша маленькая зарплата — идите в торговлю. Хорошего вам настроения». Последовал и не пожалел. И деньги появились, и настроение сразу улучшилось, что позволило мне завести семью и купить машину. Квартира у меня уже была, мне её как инвалиду армии выделило государство.

Но в торговле мне не пригодился диплом, как и немецкий язык — я ездил за товаром в Турцию и Эмираты, а слова на американских банкнотах были написаны на английском языке, который имел в тех странах хождение, и которые легко можно прочесть без переводчика.

А вот теперь он бы мне и пригодился, потому кроме, как нихт шисен и хенде хох, я ничего припомнить не мог. Обрушившаяся плита перекрытия, каким-то чудом не раздавила меня, но места под ней было так мало, что я не мог особо и шевелиться. Хорошо, что сквозь щели проникал густой пропитанный гарью воздух и можно было кое-как дышать. В голову начали лезть предательские мысли.

«Если меня откопают рашисты пойду служить к ним в полицию», — поклялся мысленно я себе и повернув голову к пролому, начал выкрикивать, в безжизненную пустоту заваленного подвала, известные мне немецкие и английские слова, сдабривая их крутым русским матом.

Выкрикивать слова еле шевеля сухими потресканными губами — это громко сказано, но меня все жё услышали и через какое-то время посыпался щебень с песком и тонкий луч фонарика проник в подвал. «Хэлп ми!!», — крикнул я и опять потерял сознание.

Очнулся я от ночного холода, который проникал сквозь рваную одежду. Приподняв голову я осмотрелся. Лежал я в стороне от костра, возле которого сидело несколько человек. Они курили и о чём-то тихо между собой переговаривались. Возле меня лежала пластиковая бутылка с водой и кусок хлеба. Я жадно съел хлеб и запив свой скромный ужин водой, забылся в полудрёме.

Человеческое сознание вещь хрупкая, но видимо оно связано с душой и если душа крепко держится за тело, то человека не так просто надолго лишить сознания, а убить ещё сложнее. Но, это — если душа не хочет покидать своё временное жилище — человеческое тело. Она и заставляет человека жить несмотря ни на что.

Посмотришь на иного человека — обмылок, обмылком, мелкая вошка — соплёй перешибить можно, а он прицепившись к лидеру, долгое время таскается за ним повсюду ожидая своего часа, и уж если ему удастся создав интригу захватить власть, он столько народу угробит, что невольно возникнет мысль: «А человек ли он?» Вряд ли, скорее всего — нелюдь. Так нормальные люди не живут.

Но вот что интересно его окружение - это вполне устраивает, они сами перенимают его привычки и копируют поведение узурпатора, самипревращаются в его копию. И чем быстрее тот обмылок превращается в тирана, и чем больше он губит людей, тем преданее они ему служат. Какое-то повальное сумасшедшее, которое со временем и их самих приведёт на эшафот. Это если кто-то из его окружения не окажется ловчее и не укоротит диктатору века.

Так размышляя о бренности человеческого бытия я незаметно для себя уснул. Спал я беспокойно — всё мне снился кошмарный сон, что меня забыли в подводной лодке и заварили двери и я потный от ужаса, мечусь по ней в поисках выхода, а воздуха всё меньше и меньше...

Очнулся я от грубых толчков. Я открыл глаза и, в утреннем, призрачном свете, увидел стоящего возле меня испитого мужичонку в грязной форме. Он нервно курил и тряс меня за плечо.

— Ты чего орешь, бродяга, — увидев, что я проснулся спросил он. — Кошмары мучают или кровавые мальчикти спать не дают?

— Кошмары, никак не выберусь на свет божий.

— Бывает. Ты считай вчера второй раз родился. Повезло тебе, что мы искали в подвале банковское хранилище.

— Да повезло, — согласился я с ним, благодаря в душе того банкира, который сделал на первом этаже нашего дома филиал своего банка. — Если не секрет, вы кто?

— Да какой там секрет, мы партизанский отряд имени Сидора Ковпака, а я комиссар Ильин. Слышал о Ковпаке?

— Слышал. Был такой советский партизан воевал с фашистами. А вы с кем воюете? — не удержался я от вопроса.

— Со всеми...и мародёрим понемногу, сори — трофеи собираем, потому как на войне — это святое. Повезло тебе, парень, дважды. Мы и банковское хранилище нашли, и кладовку со жратвой, и тебя отрыли. Так что не сожрём мы тебя, голубок, будешь в нашем отряде канать за шестёрку и отзываться на Сявку. Усёк?

— Усёк, — думая о том, как бы побыстрее улизнуть из этого мутного партизанского отряда, обреченно кивнул я головой.

— Бежать не советую, потому как некуда, — как будто прочитав мои мысли, сказал незнакомец. — Ты вот о чём лучше подумай, парень: Сколько понадобиться времени украинцу, чтобы гармонично и полноценно влиться в российское пространство, после оккупации и присоединения Украины к России?

— Работоспособному немного — шея есть, хомут найдётся. Рабочих мест в России хватает, другое дело, что заработки в России далеко не европейские, инфляция галопирует и доллар скачет, как умалишенный. А украинцы уже привыкли к стабильности и к европейским заработкам, как и к своим продуктам высокого качества. Пусть с трудом, но они адаптируются в суровые российские реалии. Проблема в другом, дело в том, что работоспособных украинцев в стране осталось не так уж и много — кто воюет, кто выехал на заработки в Европу, а кто и в Америку.

— Соображаешь и понимаешь, что никто нас с голой дупой в России не ждёт, кстати как и в Европе. Поэтому в это смутное время надо заработать себе на спокойную и мирную старость...скажем где-нибудь в Америке, подальше от этих войн и революций. Усёк?

— Усёк. Вот только не пойму я-то вам зачем? Имеете желание обеспечить мне спокойную старость? Сами-то вы как хдесь оказались?

— Не буду лукавить — не имеем. Кочегар нам нужен в коптильню и мул — таскать продукты и наши вещи. Потери у нас большие личного состава, не хотят терпилы со своим добром добровольно раставаться. Одни стреляют, другие продолжают выезжать — бегут от войны и «русского мира», так что если война продлится ещё месяц, два, то из страны, практически выедет все работоспособное население — останутся калеки, старики-пенсионеры и небольшое количество мамаш с детьми. С кем партизанить, скажи мне на милость? Не с кем. А сам я здесь по призванию. Дед мой был в охране Ленина, бабуля секретаршей в ЦИКе работала, а отец во время втрой мировой войны комиссарил и партвзносы у самого Жукова собирал, тот с ним даже советовался, как лучше Ленинград оборонять... Так что у меня на роду написано воевать, вот только сейчас не с кем.

— С пенсионерами попробйте... — не удержался я от шутки.

— С пенсионерами, — буркнул Ильин, — хороша шутка, вот только и их россияне уничтожают.

— Зачем? — удивился я.

— Как зачем? Представь, что россияне убив всех защитников мужчин украинцев, победят, то что прикажешь им делать с пенсионерами, которых надо лечить кормит и платить пенсии? Это ведь не Крым, в Украине насчитывается не много, не мало — почти 15ь миллионов песионеров, которых надо лечить и кормить. Где взять на это деньги, если своим российским пенсионерам не хватает денег? В России ставится вопрос о том, чтобы вообще, убрать пенсии. Потому как денег нет, от слова — вообще. А после войны и мировых санкций их не прибавится. Скорее наоборот. Грядёт такой продовольственный мировой кризис, что возможно и Россия не устоит...экономика так точно. Не удивительно, что российские военные обстреливают украинские города. Походу, что таким варварским способом они расчищают себе жизненное пространство избавляясь от ненужного баласта. Вспомни Гитлера с его доктриной расширения на восток, а эти расширяются на запад. Россиянам не нужны украинскик пенсионеры, а нужны украинские плодородные чернозёмы и природные богатства.

— Как и вам? — опять не удержался я от вопроса.

— Эт точно. Но мы простые партизаны, мы в отличии от россиян, тем украинцам, которые помнят Советский Союз, ничего не обещаем. Они думают, что к ним в Украину пришли люди, которые обеспечат им на руинах приличное благосостояние, достойную жизнь ), какую им предоставляла советская пенсионная система — они глубоко заблуждаются. Ничего этого не будет. Возможно, что какую-то минимальную социальную пенсию и дадут, тем кто не умрёт за время этой войны и переходного периода, но не факт. Огромных пенсий, которыми когда-то заманили крымчан, уже никто украинцам на оккупированных территориях не даст. Как не дадут хроническим больным — бесплатных лекарств по государственной программе и бесплатного лечения. Как не дадут государственных субсидий на оплату ЖКХ, детских и других пособий. Это надо знать тем украинцам, которые без боя сдали свои города Херсон и Мелитополь . Ни Россия, ни Украина коллаборантов и предателей не будет кормить и выплачивать пенсии. Не стоит питать по этому поводу никаких иллюзий. Выдадут аусвайс российский паспорт, который нигде в мире не котируется и загонят под санкции в серую зону, где не будет европейских законов, а только понятия и право сильного. Где отжимается бизнес и недвижимость, а пенсионеры мрут как мухи. Туда куда приходит «русский мир» — ничего хорошего ждать не приходиться. Приднестровье, Абхазия, Крым, Ордло... кто сказал, что в Украине будет по другому? Буча, Ирпень, Мариуполь... по другому не будет. В Украину с оружием в руках, пришли оккупанты ни чем не отличающиеся от немецко-фашистских захватчиков. Это надо понимать и не питать розовых иллюзий, что с оккупантами о чём-то можно договориться. Не тот случай. Каждый сам за себя в этой пустыне эгоизма именуемой жизнь.

Блеснув эрудицией и знакомством с творчеством Стендаля, политрук Ильин замолчал. Потом достал пачку сигарет и закурив сам, угостил сигаретой и меня. Я почти не курю, но от угощения не отказался — когда куришь не так хочется есть. Съеденный кусочек хлеба нигде не зацепился, а организм требовал своё. Мы курили и молча слушали голодное бурчание моего желудка.

— Хочешь есть? — нарушил молчание политрук.

— Не мешало бы подзаправиться...

— И не мечтай, Сявка, еда один раз в день, утром. Ты свою пайку уже съел. Политучеба закончена, поднимайся, парень, и иди таскать из подвала деньги. Будешь работать честно — получишь свою долю из общака, ну а если что скрысишь, прикончим на месте и пополним тобой свой рацион. Усёк?

— Усёк, — сказал я и побрёл к лазу, который вёл в подвал моего разрушенного дома.

Похоже что обед с ужином отменяется. Если мне не удасться чем нибудь поживиться в холодильниках разбитых квартирах, то не факт, что я смогу долго протянуть. Физическая работа с тяжелыми нагрузками негативно может сказаться на моём подорванном здоровье и я склею ласты, так и не разбогатев в этой банде каннибалов.

То что это никакой не партизанский отряд, а обыкновенная банда мародёров, каннибалов и дезертиров я уже понял. Как понял и то, что из неё надо бежать при первой же возможности. Осмотреться и бежать. Но пока надо работать и искать еду.

ЧАСТЬ 2

Банковское хранилище и его укрепленный сейф, выстояли. Его не разбили ни авиа бомбы, ни ракеты и даже обрушившийся дом не расплющил его. Сделано на совесть — немецкое качество — фирма Золингер: отвечает за свою продукцию.

Хорошо, что замки не пришлось вырезать бензорезом, в банде был свой медвежатник, который, повозившись два часа, их взломал и открыл бронированную дверь сейфа. Золота там не было, но и тех денег, что там лежали, хватило бы на то, чтобы купить небольшой остров и вооружить небольшую армию. И куда ему столько тех денег надо было банкиру? Сейчас лежит приваленный рухнувшими банковскими ячейками и ничего ему уже не надо. Правду говорят, что у гроба карманы отсутствуют, с собой ничего в пекло не унесёшь.

Деньги в сейфе были разных стран — попадались даже китайские юани. Видимо банкир был расчетливым человеком и держал яйца (деньги) в разных корзинах. Не помогло. Капздец пришел откуда он не ждал — от его партнёров по бизнесу, от россиян.

По моему глубочайшему убеждению — все банкиры сволочи и после смерти обязательно попадают в пекло. И хотя они при жизни строят храмы и церкви, путь им в рай заказан. Максимум — чистилище, а на Земле реинкарнация в шкуре свиньи.

По другому и быть не должно. И это справедливо. Не зря этих лихварей Христос выгнал с храма — дома отца своего. Нечего тем шкуродёрам там делать. Те кто в банке сдирает три шкуры с людей, доложен на себе сам прочувствовать как это, когда с тебя по живому сдирают шкуру. И если кто-то думает, что если он обставился сейфами и охраной, то может делать всё что ему вздумается, он глубоко ошибается: с утра ещё разрабатывал схемы и строил плану по личному обогащению, а уже к вечеру лежит придавленный в собственном хранилище, собственными деньгами и никто из личной охраны не спешит ему на помощь.

Мы выкинули труп банкира на улицу и принялись таскать обгоревшие и залитые водой мешки с деньгами в стоящий возле дома броневик Тигр. Таскали мы их с небольшими перерывами целый день. Дали сигарет, но никто не кормил и только поздно вечером нам дали по банке тушенки.

Спали мы в квартирах неразрушенного соседнего дома, благо там сохранились кровати и диваны. Перед тем как лечь спать я обошел все квартиры, но ничего ценного не нашел — мрак и запустения. Следы мародёров, которые вытащили всё ценное. Вырвали даже унитазы. Не знаю почему, но российские мародеры почему-то обожают унитазы, хотя пользоваться ими не умеют...поклоняются они им что ли? А может едят с них?

От российских дикарей, которые никогда в своей жизни не видели унитаза, а гадили в дырку или на лопату, чего угодно можно ожидать. Секта поклонников унитазов, во главе с недоимператором Путиным, который полез в Украину для того, чтобы защитить русских, а вместо этого уничтожил десятки тысяч русскоязычных украинцев. Он хотел демилитаризировать Украину — в итоге украинская армия стала самой сильной в Европе. Хотел денацифицировать Украину, а в итоге его недоимперия, стала самой нацистской и фашистской страной в мире — токсичный колосс на глиняных ногах, сборище убийц и мародёров без чести и совести. Путин хотел сделать свою недоимперию страной с процветающей экономикой, а сделал из неё мировую бензоколонку, которую ненавидит и презирает весь цивилизованный мир.

После веденых санкций недоимперия стремительно рушится и только вопрос времени, когда она окончательно рухнет. В это время от неё надо быть подальше, чтобы не завалило обломками. Лучше в Америке или в Европе...но там без денег делать нечего. Неудивительно, что Ильин со своей гоп компанией грабит людей и банки, пытаясь обеспечить себе будущее. Я знал некоторых комбатов и атаманов которые в начале свято верили в народные республики и пытались создать видимость государственности, но потом банально скатились в грабежи мародёрство. Когда на земле валяются ценности или в машине семья местного олигарха вывозит свои «честно» заработанные ценности, то устоять, чтобы их не взять, может только святой. Но где вы видели святого с автоматом? Автомат уже даёт право на беззаконие, а все остальное: закон, республики, равенство и братство — это камуфляж, дымовая завеса в тени которой и делаются корыстные дела.

Диван я себе нашел. Был он грязный с продавленными пружинами, но мне до этого было мало дела. Я уснул, как только моя голова коснулась грязной подушки. Спал я крепко и без кошмарных сновидений, видимо сказалась дневная усталость и перенесенный стресс. Не каждую ночь, тебе на голову сбрасывают бомбы с ракетами. Это надо же вложить такой потенциал, создать ракету, только лишь для того, чтобы убить никчемного человечка, который и так обречен на смерть. Ну, не безумие ли это?

Но выспаться мне не дали. Проснулся я от выстрелов и криков. Спал я одетый и обутый потому вскочить с дивана и выбежать на улицу, где уже строился наш отряд, не составило мне особо большого труда. На войне все нормальные человеческие правила и законы не действуют, на ней выживает более ловкий, смышлёный и сильный. А спать одетым и обутым это и есть одна из уловок помогающая выжить. Люди в панике выбегают под обстрелом на улицу, в чем мать родила. А бегать голым под пулями и осколками — это самоубийство.

Вражеский снайпер ради хохмы может не сразу выстрелить в голову, а для начала отстрелить яйца и только потом уже выстрелить в голову. Садистов на войне всегда хватало и хватает. Особенно таким черным юмором славятся снайперши, которые своим кровавым ремеслом зарабатывают деньги. Подстрелит таким образом человека и ждёт когда к нему на помощь сбегутся люди и потом убивает всех подряд. Но и с ними не церемонятся — в плен не берут или кончают сразу на месте или позабавившись, сбрасывают с крыши. На войне, как на войне. Кровавые деньги никому даром не даются.

Как я не спешил, я все же опоздал. Весь отряд уже построился и комиссар Ильин с командиром отряда неторопливо прогуливались перед строем, что-то обсуждая между собой. Я встал в последнюю шеренгу и осмотрелся. Ранее утро. Серело. Утренняя прохлада, проникая сквозь дыры в одежде, вытягивала из тела последнее тепло. Поплотнее закутавшись в рванный свитер, я прикрыл глаза и стал дремать.

— Внимание, товарищи партизаны, — прогоняя мою дрёму раздался пропитой голос командира отряда бывшего советского офицера Макарова, — слушать всем меня внимательно. Сейчас мы выдвигаемся к реке Изи, там за мостом в лесополосе мы подождём колонну с эвакуированными, которая пройдет по зеленному коридору. Они не заплатили нам за прохождение по нашей территории, видимо решили, что мы шутим. Поэтому — всё что они везут — это наша законная добыча. Прошу, товарищи партизаны, обращать особое внимание на лиц еврейской и восточной национальности, на детские игрушки и провизию. Некоторые женщины имеют нахальство прятать бриллианты во влагалище, не стесняйтесь осматривать и те места, но без фанатизма. Никакого изнасилования. Все машины и упитанных людей — женщин и детей заберём с собой в лагерь. Мужчин в расход. Их место на войне. Нечего тем трусам отсиживаться за бабьими юбками. Всем всё понятно? Тогда по машинам. Вольно. Разойдись.

Строй рассыпался и все побежали к стоящим невдалеке военным грузовикам, на которых было написано «ДЕТИ». Я влез в кузов. Оружия мне не дали. Значит придётся самому добывать автомат в бою. Лучше пистолет, он не так заметен. Вот только кто же мне его добровольно отдаст? Машина рванула с места и я всю дорогу, подпрыгивая на ухабах, размышлял над тем, где и как разжиться оружием.

Машина остановилась и я, так ничего и не придумав, выпрыгнул из кузова на землю. Мы были в негустой лесопасадке, которые обычно растут по краям полей. Невдалеке проходила дорога, была видна и река с мостом. Колонны пока видно не было. Машины уехали, а мы рассредоточились по посадке.

Закурив я задумался. Говорят, что нет ничего хуже чем ждать и догонять. Категорически с этим не согласен, я сейчас готов был всю войну здесь прождать. Тихо, даже не слышно птиц, то ли они все улетели, то ли их всех перебили. Смутные времена — на оккупированных территориях едят всё подряд и, как я понял со слов политрука Ильина, даже человечину. Как в старые, «добрые» советские времена, когда во время голодомора ели людей. Мясом в открытую, конечное дело не торговали, а вот пирожки с мясом продавали.

Особенно это коснулось блокадного Ленинграда, зашли в квартиру — вещички на толкучку, а полумёртвых хозяевов на фарш. Там после войны без суда и следствия втихую расстреляли несколько сот сошедших с ума от голода каннибалов. Хотя были на оккупированной территории и партизанские отряды не брезговавшие есть человечинку. Вышел к ним окруженец — в котёл его. Кто там его сиромаху искать будет. Кому война, а кому мать родна. Война всё списывает.

Вдалеке послышался шум моторов, приближалась колонна, которую мы ждали. Первой в голове колонны ехала пожарная машина.
— Огонь, — громко скомандовал партизанский командир Макаров и прицелившись выстрелил из гранатомёта.
Пожарная машина получив в бок заряд, тут же вспыхнула и задымила чёрным дымом. А перед едущим за ней автобусом взорвали заранее установленную на дороге мину. По инерции, теряя колёса, автобус скатился в кювет и перевернувшись загорелся. Из разбитых окон начали вылезать окровавленные люди, молящие о помощи и пощаде. Едущие сзади некоторые легковые машины попытались по обочине объехать затор и вырваться из засады, но наши пулемётчики расстреляли их в упор. Кто-то в колонне стал стрелять, но за пять минут робкое сопротивление было подавлено.

— Всем внимание! — поднеся мегафон ко рту крикнул Макаров. — Слушать всем меня внимательно. Меня зовут Макаров, я командир партизанского отряда. Сопротивление бесполезно. Всем выйти из машин, построиться на обочине и сдать все свои деньги и ценные вещи на нужды восставшего пролетариата. В случае неповиновения — расстрел на месте. В случае, если кто-то вздумает что-то утаить — расстрел на месте. Вопросы есть? Вопросов нет. Выполнять. Время пошло.
— Товарищи партизаны, — обратился он к нам, — за дело. У нас мало времени.

Партизанам не надо было дважды повторять. Видимо для них — расстреливать и грабить колонны было привычным делом. Они начали быстро собирать вещи. Мне попалась на глаза группа перепуганных подростков в которой, аппетитными, вполне сформировавшимися женскими формами, выделялась одна вульгарно размалеванная девица. Не долго думая я схватил её за волосы и потащил в сторону.
— Пустите, меня, дядечка, мне больно, — начала она проситься.
— Ты кто такая? — поинтересовался я.
— Меня зовут Вика, я студентка педучилища. Отпустите меня, а я за это вам покажу парня, сына главы городской администрации, за которого вы можете получить солидный выкуп...
— Показывай, тварь, и не вздумай юлить.
— А вы меня, дядечка, тогда отпустите?
— Если кажешь правду, Вика, отпущу, но потом, после получения выкупа. Зачем ему знать кто его сдал. Усекла?
— Усекла. Договорились, — обрадовалась она. — Смотрите, дядечка, во-о-о-он тот ботан в очках и грязных джинсах и есть сынок мэра, — показывая пальцем на худощавого паренька лет пятнадцати, сказала она.
— Окей, Вика. Сиди здесь под кустом и никуда не уходи. Если кто будет спрашивать ты Сявкин трофей. Хотя, если хочешь, чтобы тебя пустили на хоровод, а потом в жопу вставили гранату, можешь попробовать сбежать.
— Я вас, Сявка, здесь буду ждать...- как мне показалась искренне пообещала она.
Паренька я вывел из толпы и отведя к Макарову объяснил кто он и что за него можно получить. Тот довольно хмыкнув, приказал своим ординарцам-телохранителям связать пленника и отвезти в машину, за это он мне разрешил оставить у себя мою пленницу.

После этого я вернулся к партизанам. Они разделив толпу отвели в сторону леса немногих мужчин — и там их всех расстреляли. Потом собрав ценности и погрузив людей и труппы в машины, партизанский отряд тронулся в путь. На дороге остались только горевшие пожарная машина и автобус. Все остальные машины мы забрали с собой. Мне достался старенький Форд с чьими-то пожитками, и студенточка Вика — всё это по праву я уже считал своими трофеями, честно добытыми в бою.

О судьбе их хозяев я старался не думать. В новой, современной истории, которая сейчас пишется кровью — нет места для жалости и сантиментов. И законы старые здесь уже не работают. Только понятия и право сильного. Это если хочешь выжить, а не уподобившись Дон Кихоту, пропасть не за понюх табака. Не приведи Господь вам жить во времена перемен, так кажется говорили восточные мудрецы. Не мы выбираем страну и время, а они выбирают нас. Вот и приходиться, сцепив зубы и пачкая руки кровью, жить по чужим неписанным правилам и понятиям.

Приехали мы не туда от куда выехали утром, а совсем в другое место. Это было пятиэтажное здание какого-то завода окруженное высоким забором, с колючей проволокой. Стояло оно в лесу на берегу какой-то небольшой речки. На крыше виднелись зенитные пулемёты. Серьёзная охрана. Интересно что можно было так охранять в лесу?

Открылись высокие ворота и наша колонна въехала в средину этого странного места. Мы проехали большой двор и въехали в подземный гараж. Кроме нескольких машин там стоял ещё танк и бронетранспортёр. Людей выгрузили с машин и отправили куда-то вглубь подземелья. Трупы же мы перегрузили на вагонетки и отвезли на первый этаж, где находился разделочный цех и коптильня.

Неразговорчивый мужик в грязном, заляпанном кровавыми пятнами халатами, видимо мясник, тут же принялся за дело. Трупы мы быстро раздевали, а он вспарывая животы быстро потрошил их и подвешивал на крюки, давая стечь крови. Закончив потрошить трупы, он перекурил и принялся их разделывать, как баранов. Жуткое зрелище к которому видимо здесь все привыкли, потому что некоторые партизаны даже с удовольствием пили сырую кровь.

Развесив разделанные трупы в коптилке я отправился опять в подвал, где находилась кочегарка в которую я должен был подбрасывать дрова. Нарубив мелкой щепы я развёл огонь, подбросив крупных сучьев, я дал им как следует разгореться и засыпав всё это опилками — закрыл поддувало. В коптилке огонь не нужен, только дым. Дело мне было знакомо, потому как до войны я ни один год вместе с тестем коптил свининные окорока. Длинная история, это копчение, но зато вкуснотища непередаваемая. Мням, мням...вкуснятинка.

Наладив процесс копчения, я спустился в гараж. Моя пленница сидела в машине и тихо плакала. В другое мирное время я бы её пожалел и возможно, что даже бы утешил, но не сейчас. Если я её отпущу, то её по любому сначалс изнасилуют, а потом убьют и сожрут. Так что пусть она лучше пока побудет со мной в роли прачки, куховарки и давалки. Тем более что у меня с ней был уговор. Оставив ей еды и воды, я опять ушел в свою кочегарку. Расслабляться нельзя ни в коем случае — самого сожрут.

Надо было узнать куда Макаров с Ильиным хранят партизанскую кассу и подобрав удобный момент выкрав часть денег, дезертировать из этого мутного отряда. Не верил я здесь никому. Грабители, бандиты и канибаллы, с таким букетом преступлений на снисхождение ни от украинского, ни от российского правосудия, ждать не приходится. Если и не расстреляют сразу, то посадят надолго. А зачем мне надо такое счастье? Нет, оно мне не надо. Жизнь даётся один раз и прожить её надо в Европе.